Неточные совпадения
А между тем в глубине своей души он уже чувствовал всю жестокость, подлость, низость не только этого своего поступка, но всей своей праздной, развратной, жестокой и самодовольной жизни, и та
страшная завеса, которая каким-то чудом всё это время, все эти 12 лет скрывала от него и это его
преступление и всю его последующую жизнь, уже колебалась, и он урывками уже заглядывал за нее.
Оно написано за двое суток до
преступления, и, таким образом, нам твердо теперь известно, что за двое суток до исполнения своего
страшного замысла подсудимый с клятвою объявлял, что если не достанет завтра денег, то убьет отца, с тем чтобы взять у него деньги из-под подушки „в пакете с красною ленточкой, только бы уехал Иван“.
Какие чудовищные
преступления безвестно схоронены в архивах злодейского, безнравственного царствования Николая! Мы к ним привыкли, они делались обыденно, делались как ни в чем не бывало, никем не замеченные, потерянные за
страшной далью, беззвучно заморенные в немых канцелярских омутах или задержанные полицейской цензурой.
И кто взвесил, кто подумал о том, что и что было в этом сердце, пока мать переходила
страшную тропу от любви до страха, от страха до отчаяния, от отчаяния до
преступления, до безумия, потому что детоубийство есть физиологическая нелепость.
Может, Бенкендорф и не сделал всего зла, которое мог сделать, будучи начальником этой
страшной полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей право мешаться во все, — я готов этому верить, особенно вспоминая пресное выражение его лица, — но и добра он не сделал, на это у него недоставало энергии, воли, сердца. Робость сказать слово в защиту гонимых стоит всякого
преступления на службе такому холодному, беспощадному человеку, как Николай.
Наибольший контингент рецидивистов составляют беглые; самые
страшные и дерзкие
преступления на Сахалине до сих пор были совершаемы беглыми.
В этом лице было столько раскаяния и ужасу, что казалось — это была
страшная преступница и только что сделала ужасное
преступление.
Как ни говорите, а свобода все-таки лучшее достояние человека, и потому как бы ни было велико
преступление, совершенное им, но лишение, которое его сопровождает, так тяжело и противоестественно само по себе, что и самый
страшный злодей возбуждает чаше сожаление, коль скоро мы видим его в одежде и оковах арестанта.
— Но при всех этих сумасбродствах, — снова продолжал он, — наконец, при этом
страшном характере, способном совершить
преступление, Сольфини был добрейший и благороднейший человек. Например, одна его черта: он очень любил ходить в наш собор на архиерейскую службу, которая напоминала ему Рим и папу. Там обыкновенно на паперти встречала его толпа нищих. «А, вы, бедные, — говорил он, — вам нечего кушать!» — и все, сколько с ним ни было денег, все раздавал.
Но еще
страшнее были те выдержки из регламента, которые вслед за присягою стал вычитывать батальонный адъютант, поручик Лачинов, с волосами светлыми и курчавыми, как у барашка. Тут перечислялись всевозможные виды поступков и
преступлений против военной дисциплины, против знамени и присяги. И после каждой строки тяжело падали вниз свинцовые слова...
Уходя, она ещё улыбнулась, и это несколько успокоило тревогу, снова поднятую в нём пугающими словами — Сибирь, ссылка, политическое
преступление. Особенно многозначительно было слово политика, он слышал его в связи с чем-то
страшным и теперь напряжённо вспоминал, — когда и как это было?
Суеверие господствовало в
страшных размерах и служило нередко орудием жестоких несправедливостей и
преступлений.
Монархиня исчисляет все необходимые осторожности в судопроизводстве; определяя случаи, в которых многие согласные вероятности рождают уверение, отвергает все сомнительные доказательства; ставит неясное
преступление еще наряду с невинностию; щадить судимого до последней возможности оправдания, избавляя его от всех ужасов, предшествующих наказанию, и
страшным вратам темниц дозволяет отверзаться единственно для обличенных (116–191).
С таким же Ангельским человеколюбием судит Она то
преступление, которого имя всего
страшнее в Самодержавиях — «оскорбление Величества — и которое часто бывает предлогом несправедливых жестокостей, единственно от темного и ложного понятия о существе оного.
Сделалась
страшная суматоха, и мы едва успели скрыть наше
преступление.
Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен, —
а самое
страшноевидели —
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?
Мне всегда безотчетно казалось, что на душе этого человека лежит что-то
страшное, чего он никому не поведает — может быть, кровавое
преступление…
Князь Андрей входит в жизнь. Портрет покойной жены, в котором он раньше читал горькое обвинение жизни, теперь изменился. «Она уже не говорила мужу прежних
страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные, как
преступление, мысли, которые изменили всю его жизнь».
Синтянина не надуешь; он все пронюхал и он прав: они не могли все это даром делать, по любви к искусству, нет; их манит
преступление, большое,
страшное и выгодное…
Преступник — слово
страшное. Так называются убийцы, воры, грабители, вообще люди злые и нравственно отпетые. А Саша слишком далек от всего этого… Правда, он много должен и не платит долгов. Но ведь долг — не
преступление, и редкий человек не должен. Полковник и Иван Маркович — оба в долгах…
«Милая, бедная мама! Какой удар вынесла ты, прочтя письмо. Но ты, дорогая, ты одна, я глубоко уверен в этом, не поверишь, что твой сын бесчестный человек. Не поверила бы ты, если бы я сам даже признался в
преступлении… Но тем более тяжело твое несчастье. Видеть невинного сына, заклейменного обществом
страшным именем вора, тяжелее во сто крат, чем знать, что заблудшее дитя несет заслуженное наказание».
Ей было ясно, что он бросился в море безумных политических треволнений вследствие безнадежной любви, вследствие безвозвратной потери им любимой девушки, стереть образ которой из своего любвеобильного сердца он не мог, даже переживая
страшные минуты сознания своего гнусного
преступления.
Совершать
преступления над другими, может быть, и трудно… все волнуются и колеблются; даже самые
страшные злодеи, даже герои…
Вот вопросы, которые смущали княжну Варвару Ивановну и ответа на которые она не находила. Выходило, что Капочка солгала, но она и при жизни никогда не прибегала ко лжи, зачем же было ей брать такой
страшный грех, как ложное обвинение человека в гнусном
преступлении, перед смертью.
— Вас пугают
страшные слова, — усмехнулся он. — Не открытые
преступления — не
преступления.
За обоими цифрами рисовалась
страшная картина смерти и
преступления.
Что сталось с наперсником Малюты бродягою Петром Волынским — неизвестно. Пошло ли ему впрок золото, данное Григорием Лукьяновичем за его
страшную миссию, или же измученный угрызениями совести, все-таки нет-нет да просыпавшейся, как, вероятно, помнит читатель, в этом молодом, но глубоко испорченном, загадочном человеке, он еще при жизни получил за свои
преступления должное возмездие — неизвестно. Летописцы, заклеймив его презрением, не следили за его судьбой.
Нервы княжны дошли до
страшного напряжения. Это ожидание сделалось для нее невыносимой пыткой. Порой ей казалось, что она была бы счастливее, если бы
преступление ее было бы уже открыто и она сидела бы в каземате, искупляя наказанием свою вину. Угрызения совести вдруг проснулись в ней с ужасающею силою. Все окружающее, обстановка, люди, напоминало ей об ее
преступлении.
Чтобы быть справедливыми, надо заметить, что мысль о том, что подобное открытие может убить ее младшую сестру, не приходила в голову княжне Маргарите. Быть может, она и не решилась бы на такую
страшную игру, или же со стороны Николая Леопольдовича потребовалось бы более усилий склонить ее на такое
преступление.
Только страх наказания для существ, подобных ей, делает
страшным самое
преступление.
—
Страшные слова не есть еще
страшные понятия: «убийца…
преступление…» Это только слова…
Григорий Лукьянович, стоявший во главе новгородских розысков, только что оправившийся и хотя все еще сильно страдавший от ран, полученных им от крымцев при Торжке, проявил в этом деле всю свою адскую энергию и, нахватав тысячи народа, что называется «с бору и с сосенки», захотел окончательно убедить и без того мнительного и больного царя, раздув из пустяков «
страшное изменное дело» о существовавшем будто бы заговоре на
преступление, скопом, целого города.
Страшные примеры вас научили, каким образом он наказывает непослушание и
преступление.
Главное же потому, что только благодаря этой
страшной мере все чаще и чаще стала употребляться вернее всего развращающая людей, противная христианскому духу русского народа и не признанная до этого в нашем законодательстве смертная казнь, составляющая величайшее, запрещенное Богом и совестью человека
преступление.
Таковы самые скромные и легко исполнимые желания, как мы думаем, огромного большинства русского общества. Применение этих мер несомненно успокоит общество и избавит его от тех
страшных страданий и (то, что хуже страданий)
преступлений, которые неизбежно совершатся с обеих сторон, если правительство будет заботиться только о подавлении волнений, оставляя нетронутыми их причины.
Я не стану подробно рассказывать вам о чудовищном
преступлении, в котором меня обвинили: есть события, которых люди не должны ни помнить, ни знать, дабы не получить отвращения к самим себе; но, вероятно, существуют еще в живых многие, которые помнят этот
страшный процесс и «человека-зверя», каким называли меня тогда газеты.